О книгоедстве

Цви Владимирович Найсберг

Цивилизация совершенно невообразимо хищна и утилитарна во всех своих простейших и плотских «воинственно благих» устремлениях. Культура подчас излишне возвышенна и парит в облаках абстрактной и вовсе совсем не в меру во всем обезличенной благости духа, довольно-то редко находя для себя нужным спускаться с тех самых седьмых небес на грешную землю.

Зато в его натуре почти начисто отсутствует всяческий амбициозный снобизм, а еще и уверенность в самом неотъемлемом и абсолютном праве белого человека, а это и есть именно те качества, что неизменно свойственны довольно многим западным европейцам.

А также в нем попросту нет как нет того самого буквально инстинктивного устремления к лютой жестокости, повсеместно распространенного по всему Ближнему и Дальнему Востоку, а то чего в русском человеке находит выход от сущего отчаяния это совсем не та свирепая и самовлюбленная лютость всякого же завоевателя-азиата…

15

И снова надо бы тут повториться, что есть и то наиболее главное свойство доподлинно русского характера, а именно та безмятежно тихая сдержанность, пока это хоть как-либо было только возможно, ну, а затем этакая бесшабашно отчаянная неудержимость, которую абсолютно никто и ничто не сможет ни остановить, ни хоть сколько-нибудь обуздать.

Ну, а Лев Толстой вовсе бесцеремонно всячески уж прививал тогдашней дореволюционной интеллигенции то самое весьма отвратительное всякому здравому уму псевдохристианское смирение, а еще и крайне бестолковую сдержанность по отношению ко всякому совсем незамысловатому злу.

Да и вообще именно Лев Толстой, фактически же выставил всякое простонародное хамство, словно бы самое полное право на вполне законную обиду на ту долгими веками некогда так и царившую повсюду несправедливость…

И уж не спонсировал ли он всею своей чрезмерной фарисейской кротостью истую войну внутреннюю и, кстати, сколь совсем незатейливо наихудшую из всех только когда-либо действительно еще явно возможных?

Поскольку где — это такое было ранее видано, чтобы на том вполне доселе обыденном для всей той общеизвестной истории военном поприще брат убивал брата, а сын родного отца…

И как — это нечто подобное предотвратят все те, по самую шею погрязшие в безграничном непротивлении злу, сеятели и пахари неких тех чисто абстрактных грядущих благ?

Ведь если уж чего-либо подобное и будет некогда существовать, то только лишь во времена действительно нового — свободного демократического мира!

Ну а нынче сумеют ли подобного рода бравые сподвижники хоть как-либо достучаться до тех крайне невежественных представителей народа, что были морально так полностью выпотрошены при помощи всей той сугубо верной и суровой правды?

Ответ — он, конечно же, во всем исключительно отрицательный.

16

И, кстати, то ведь является на редкость обыденным и сколь непреложным фактом, что это, как раз-таки Лев Толстой и насытил российскую интеллигенцию самым суровым непротивлением злу.

А в результате, она буквально вся совсем уж безвозвратно погрязла в самом полнейшем бессилии пред кровавым террором большевизма, что и впрямь свирепо осатанел во всем том изощренно лютом отрицании всяческой доподлинной, хоть сколько-то стоящей данного определения интеллигентности.

Да только, чего — это некогда помешало всех тем вполне достойные думы думающим людям действительно вовремя отряхнуться от всех буквально же снедающих им душу иллюзий и явно попытаться посильно приостановить весь тот довольно вот резко намечающийся крен «Варяга Российской империи» в самую пучину анархии и бесконтрольно дикого произвола?