Причем уж, весьма размеренно шагая и шагая строго вперед, а еще и сея при всем том семена знаний, а не только самого бессмысленно пустопорожнего и на редкость безнадежно речистого словоблудия и можно было со временем сходу добиться весьма этак обширного благоденствия всех тех от века совсем непоправимо обездоленных рабочих масс.
И никак иначе и нельзя прийти к той несколько лучшей общественной жизни, поскольку тот другой значительно во всем поболее простой путь явно чреват одним лишь резким откатом назад в темень и грязь давно уж будто бы разом ныне минувшего.
Да еще и сколь приумножаться тогда все его былые беды став подчас вдесятеро тяжелее всего того, что было когда-либо только доселе уж прежде.
И вот от всего того до чего самодовольно благодушного революционного гуманизма остались затем одни великие горы совершенно безымянных трупов.
Ну, а коли кто-либо весьма слащаво и задушевно думает совершенно иначе, то он явный приверженец именно тех нисколько нелепых веяний, что в прошлом и стали одной из первопричин как раз того, что бессмысленный и беспощадный российский бунт и был всецело оседлан насквозь ядовитыми духом и мыслью безнравственными прохиндеями.
А чего иного тут можно было ожидать раз в том фактическом же преддверье новоявленной революционной эры, все то просвещенное российское общество буквально вдоволь обильно пропиталось бликами чудесного грядущего, которому непременно должно было, собственно, попросту быть и никаких гвоздей.
И главное все, вконец отстраненные от всяческой седой, как лунь действительности сладкие грезы низменно зиждились, прежде всего, на том, что буквально всем тогда стало как штык безукоризненно ясно, что где-либо далеко-далеко впереди вот-вот и забрезжит свет чего-либо нового, но заря это или закат — на глаз было не определить.
Однако сколь неизменно хочется верить во что-либо изумительно славное, вечное и доброе, да только та самая весьма безотчетная вера довольно-таки многих людей подчас еще затем и погубит.
И все это разве что лишь потому, что хотя без нее вовсе никак явно нельзя, но надобно напрягать ум, а не всего-то, что безотчетно во что-либо беспочвенное наспех так верить.
А, кроме того, никак не надо бы хоть как-то стесняться, сходу разом жестко схлестнуться в ярой борьбе со всеми теми, кто бездумно топчет и топчет ногами новое, исподволь вытравливая весь его дух из тех самых ныне имеющихся великих общественных начинаний.
Да и вот всякая подобного рода борьба должна была вестись никак не со всеми теми сколь слащаво восторженными мыслями, буквально все, то черное сходу укутывающими в розовые одежды праздно блеклых надежд.
Этот мир к чему-либо самому наилучшему если и будет возможно некогда более чем надежно изменить, то, вовсе-то ничего подобного совсем не удастся осуществить, пройдясь кувалдой по черепам злых угнетателей, даже если и будет она весьма ответственно находиться в чьих-либо мозолистых же руках…
Да и наскоро соорудить из всей той нынешней общественной пирамиды нечто исключительно новое будет явно, считай ведь никак невозможно…
Ну а медленно и упорно возводить нечто стоящее определения, куда только поболее лучшей обители для всего ныне существующего общества будет совсем никак не по силам безо всякой солидной же помощи со стороны тех людей, что попросту напрочь отказывались даже и немного занозить свои холенные и нежные руки.
