О книгоедстве

Цви Владимирович Найсберг

Цивилизация совершенно невообразимо хищна и утилитарна во всех своих простейших и плотских «воинственно благих» устремлениях. Культура подчас излишне возвышенна и парит в облаках абстрактной и вовсе совсем не в меру во всем обезличенной благости духа, довольно-то редко находя для себя нужным спускаться с тех самых седьмых небес на грешную землю.

А светлый путь при этом будет разве что неким чисто вот внешним покрывалом чересчур слащавой идеологии, а где-то глубоко внутри станет царствовать сущая тьма необычайно фанатичной тупой канцелярщины.

Ну, а ее до чего вальяжные адепты, доблестно на вытяжку стоящие, на всех малых и больших ступеньках пирамиды власти так и будут раболепствующе полны сколь подобострастно же холуйской преданностью нынешним всесильным владыкам.

Но при этом кое-кто из тех чересчур рьяных интеллектуалов во всем том совсем бесшабашно и осатанело происходящем вполне полностью искренне видел до чего явный грядущий конец эры насилия над душами и плотью всякого простого народа.

93

И главное, все эти исключительно беглые поиски чего-либо нового и как есть ненаглядно светлого в их-то устах вовсе не более чем одна труха из гнилой колоды дремотного духа самой отъявленной демагогии…

И она разве что слепо сеет бездушную ненависть, проливая народную кровь во имя неких чисто внешне величественных абстрактно же скороспелых и полностью дутых идеалов.

Причем само, то их на редкость подобострастно ласковое словесное употребление послужит одним лишь необычайно блеклым прикрытием для промозгло серой действительности полной диковинных чудес бессмыслия, отчаянной показухи вместо вполне реальных успехов.

Да и вообще как-никак, а после тех безумно ярких первых дней мнимой свободы сколь же вкрадчиво и неприметно все те светлые мечты о том наиболее ближайшем грядущем всецело вот вскоре переродятся в самое обыденное существование наиболее темных свойств всего человеческого духа.

И все, это потому, что тяжеленая телега общественного быта, будучи поставлена впереди лошади, только лишь резко сдаст назад, и задавит всех и вся, полностью повернув свои оглобли к тому, что будто бы было доселе совсем изжито, хотя на самом-то деле оно было разве что только покрыто дерном новой цивилизованной действительности.

Ну а теперь более чем полноправно оно и вылезло целиком уж наружу в тех самых вполне подходящих для всего того условиях «бесподобно и невозмутимо массово-идейного жития-бытия».

А вот и те исключительно так выпукло яркие строчки, что были совсем так напрочь вымараны цензурой из произведения донского атамана Краснова, причем как раз из-за их нисколько вовсе-то совсем нестерпимо болезненного сурового неудобства.

И это именно в них, кстати, между тем, и имеется то самое сколь безукоризненно наглядное и впрямь-то самое уж безысходное доказательство всему тому, что несколько выше было автором вполне вот верно разом изложено.

И только в аудиокнигу эти слова никак ведь ныне не «постеснялись» как-то уж до чего еще ненароком все-таки втиснуть промеж других строк.

Вот она в конце цитаты.

Генерал Краснов, «На внутреннем фронте»

« — Вы — генерал Краснов? — обратился штатский ко мне.

— Да, я генерал Краснов, — отвечал я, продолжая лежать. — А вам что от меня нужно?

— Господин комиссар просит вас немедленно прибыть к нему для допроса, — отвечал он.

— Странный способ приглашать для допроса генералов вваливаясь к ним с вооруженной командой и наводя панику на несчастных хозяев, — сказал я.