О книгоедстве

Цви Владимирович Найсберг

Цивилизация совершенно невообразимо хищна и утилитарна во всех своих простейших и плотских «воинственно благих» устремлениях. Культура подчас излишне возвышенна и парит в облаках абстрактной и вовсе совсем не в меру во всем обезличенной благости духа, довольно-то редко находя для себя нужным спускаться с тех самых седьмых небес на грешную землю.

А между тем вся та вдоль и поперек исхоженная и изъезженная мерзкая грязь крайне въедливой житейской обывальщины есть не более чем исключительно насущный строительный материал для буквально-то всего в этом мире беспримерно хорошего.

Причем, уж вполне явно не только как тот чисто внешний фактор, но и должно было ему, весьма неизбежно же стать именно корнями чего-либо сколь укромно запрятанного глубоко, глубоко внутри.

И это разве что из той сырой ведь земли постепенно взойдя, искусство всецело-то сможет разом еще потянуться к солнцу так и сияя при этом всеми красками никак и никем нисколько и близко ненадуманного бытия.

В то самое время, как прекрасная задушевная чистота зачастую вовсе-то бесспорно таит в себе черты страшнейших пороков, и прежде всего это порок святой наивности, а он между прочим один из самых наихудших во всей этой столь, пока совсем непростой и нелегкой жизни.

54

ДА всякое светлое искусство вполне наглядно создает исключительно широкую панораму всего того так или иначе на этом свете блекло и буднично день за днем в сущей сутолоке неприметно же происходящего ярко раскрашивая всякую обыденную серость удивительно разными цветами страстей и чувств.

Причем настоящее искусство вовсе-то никак не бесподобно же абстрактно и его главная суть — это никак не свет, пролившийся на грешную землю с тех еще крайне далеких небес.

Нет, оно нечто разве что самую капельку совсем уж считай именно попросту неземное.

Да еще и под самыми уж разными углами, было дано ему, всячески так оказаться переломлено в душе той или иной гениальной творческой личности.

Ну а некогда затем со страниц какого-либо произведения на нас до чего сладко и будет изливаться нежная музыка света и теней (в случае если автор вполне достойный человек).

Но никакой той или иной книгой совсем уж нельзя будет более чем достойно прикрыться от всего того крайне безликого мира серой обыденности, потому что людской быт от всего этого только лишь и становится на редкость значительно серее и безрадостнее.

Миражи и иллюзии всякого весьма наилучшего грядущего стали до того во многом реалистичнее, да и крайне ведь более выпуклыми именно потому, что люди ума до чего бездумно начали воспринимать идеи, как нечто весьма конкретно вполне вот вещественное.

И это при том, что они (в отличие от книг) совершенно бесплотны и отвратительно же гадко пока этак слишком аморфны.

И всякое крайне малоподвижное людское сознание можно менять, используя разве что тот еще чисто материальный стимул, а все метафизические бредни надо бы оставлять одним тем теоретически твердо подкованным книжным червям.

Простые люди нуждаются в самых элементарных и житейских вещах им никак не до полета чьего-то необычайно утонченного и крайне разветвленного ума.

Все их житейское сознание формирует разве что тот словно море широкий и пока совсем вот вовсе непритязательный общественный быт.

И довольно многие его черты отвратительно скотские и стяжательские, и им сколь безнадежно же свойственно принадлежать людям, которые хотя и умеют отличить барана от баранки, однако все философские постулаты для них сплошная тупая латынь в разговорах докторов промеж собой.

Причем коли те доктора, самоотверженно лечат простых обывателей, то вот доктора общественных язв свой народ только лишь умственно так поболее всецело калечат.