78
И это именно доктор Чехов, при помощи всех тех необычайно гениальных своих пьес, собственно, и создал довольно действенное психологическое давление на всю ту безнадежно хрупкую, да и совсем отчаянно же ранимую душу русского человека.
И вот он тот, безусловно, так яркий пример тех и впрямь сколь весьма поздних его просоциалистических воззрений.
Чехов, «Три сестры»:
«Милый Иван Романыч, я знаю все. Человек должен трудиться, работать в поте лица, кто бы он ни был, и в этом одном заключается смысл и цель его жизни, его счастье, его восторги. Как хорошо быть рабочим, который встает чуть свет и бьет на улице камни, или пастухом, или учителем, который учит детей, или машинистом на железной дороге… Боже мой, не то что человеком, лучше быть волом, лучше быть простою лошадью, только бы работать, чем молодой женщиной, которая встает в двенадцать часов дня, потом пьет в постели кофе, потом два часа одевается… о, как это ужасно! В жаркую погоду так иногда хочется пить, как мне захотелось работать».
И вроде бы все тут чисто житейски до чего только совсем вовсе же незыблемо верно.
Да, может, то и впрямь было бы, собственно, именно так, кабы, конечно, не все, то довольно-то крайне неприглядно и бурно вскоре затем весьма вот сходу разом последовавшее.
«Тоска по труду, о боже мой, как она мне понятна! Я не работал ни разу в жизни. Родился я в Петербурге, холодном и праздном, в семье, которая никогда не знала труда и никаких забот. Помню, когда я приезжал домой из корпуса, то лакей стаскивал с меня сапоги, я капризничал в это время, а моя мать смотрела на меня с благоговением и удивлялась, когда другие на меня смотрели иначе. Меня оберегали от труда. Только едва ли удалось оберечь, едва ли!
Пришло время, надвигается на всех нас громада, готовится здоровая, сильная буря, которая идет, уже близка и скоро сдует с нашего общества лень, равнодушие, предубеждение к труду, гнилую скуку. Я буду работать, а через какие-нибудь 25—30 лет работать будет уже каждый человек. Каждый!»
79
И вот чем уж всех нас сколь бескомпромиссно вовсе-то никак не обделила Советская власть, как есть и заключалось в том самом до чего необъятном объеме всяческой трудной работы.
Причем всего того непосильного труда было столько, что и десяти волам было бы его никак не осилить, не то, что какому-либо одному отдельно взятому человеку.
И именно как наиболее жуткий образец преображения прежних реалий в нечто исключительно новое и может тут, весьма достоверно же приведена та самая никак недостойная нынешних техногенных времен 20 века донельзя скверная добыча золота в условиях вечной мерзлоты!
В принципе, советская система добычи всем общеизвестна, по 18 часов с мотыгами тысячи и тысячи зеков ковыряли промерзший грунт, который был тверже и крепче любого цемента.
А между тем было уж возможно разом поднять вверх целый пласт веками промерзшей земли при помощи нескольких десятков килограммов во вполне правильных местах заранее строго же по науке заложенного динамита.
Причем действуя по уму, сначала следовало сделать довольно маленькие лунки и в них заложить совсем уж никак небольшое число динамита, ну а потом…
Так нет, вместо этого — пара тысяч политических заключенных с весьма коротким перерывом на сон целый месяц надрывались над тем, что столь успешно могли бы за недолгие 8 дней довольно неспешно осилить пятеро сильных и сытых рабочих во главе с одним грамотным инженером.
