…Но Буря Придёт

Nameless Ghost (2024)

Вымышленный мир или иная история нашего? Решать то читателю. Мрачная сага из мира суровой архаики, наследия века вождей и героев на фоне полуторатысячелетнего противостояния столкнувшихся на западе континента ушедших от Великой Зимы с их прародины к югу дейвонов и арвейрнов, прежде со времён эпохи бронзы занявших эти земли взамен исчезнувших народов каменного века. История долгой войны объединивших свои племена двух великих домов Бейлхэ и Скъервиров, растянувшейся на сто лет меж двумя её крайне горячими фазами. История мести, предательства, верности, гибели. Суровые верования, жестокие нравы времён праотцов, пережитки пятнадцативековой вражды и резни на кровавом фронтире народов — и цена за них всем и для каждого…

ГОД ПЕРВЫЙ. ПРЯДЬ ПЕРВАЯ…ВЕТЕР ИЗ БЕЗДНЫ Нить 13

Ночь укрыла поросшие чащами склоны хребтов среди взгорий своим покрывалом из тьмы, на чьём пологе яркими искрами вышиты были горящие звёзды. Смоляно́й чернотою помéрк багрянéвший закатом Воротный хребет, сливаясь во мгле с непроглядною бездной небес. Замолкали сражённые сном в своих гнёздах и дуплах дневные пернатые птахи, передав право голоса пробуждавшимся ныне во тьме ночным птицам. Шелестели в густых травах склонов свечки и пугающе ухали в чащах недрёмные совы, да в распадках вдали раздавалась тоскливая волчья песнь-вой.

Городище затихло, угашая последние искры свечей в засыпавших чертогах подобно темнеющим углям костра, погружаясь во мрак.

Из мрака лесов, окружавших Аг-Слейбхе, тысячи глаз настороженно и враждебно следили со склонов хребта за долиной. Пальцы рук сжали черены копий, секир и клинков, держали поводья жевавших овёс из навязанных к храпам мешков скакунов, затягивали ремешки и перевязи надеваемой брони. Тихий скрип щедро смазанных колёсным салом осей, потрескивание натягиваемых канатов и гнущихся брусьев говорили о многочисленных хендску́льдрэ, устанавливаемых по ровным местам восходного и южного склонов Глвидд-ог-слейббóтха, с которых открывался прямой вид на стены и вежи недалёкой отсюда твердыни ардкатраха. Тысячи конных и пеших воителей собрались в намеченном загодя для укрытия широком распадке на склоне хребта, откуда будучи незамеченными из городища спешно готовились к предстоящему сражению. Десятки лазутчиков с луками и крестовиками перекрыли идущие к ардкáтраху большаки и дороги, пресекая пути как для бегства за помощью в соседние укрепи, так и обратно.

Гибель стояла в ту ночь под стенами Аг-Слéйбхе. Соединившись с тайно подошедшими западнее Бра́нндуб-мо́р-барр а́рвейрнскими союзниками из помежных и северных кийнов, высланный впереди подступавшего воинства ёрла передовой загон Уннира появился тут на рассвете — и переждав день в безлюдных урочищах, отдохнув от тяжёлого перехода по бездорожью уже готовился к нáступу на засыпающий вражеский город.

Рок навис над ардкáтрахом Эйрэ.

Вершивший метальщиками подошёл к своему родичу — тому, кто возглавлял Ночных Птиц — тех, кто уже сотню лет вселял страх в сердца всяческих недругов. Тех, кто появлялся с небес.

— Твои люди готовы?

— Да, Сверра.

— А что вырек ваш ветролов?

Вершний Ноттфу́глен бросил взор на вершину распадка, где на макушке высокого ясеня неприметно воссел человек, прислушиваясь к веянию ветра и изредка кидая в воздух лёгкие совиные пёрышки.

— Что скажешь нам, Сигвар? — негромко окликнул его Ллотур Доннарсон.

Тот молча кивнул головой.

— Боги благоприятствуют с ветром, тиу́рр. Тих, но силён, чтобы донести прямиком к городищу за стены — а лучших вознять и до са́мой их укрепи вгóру… Самый час!

— Слышишь, Сверра? Хвала богам — можешь выправлять нас сейчас же. Время оседлать ветер.

— Тогда, Ллотур, пусть ведёт вас небесной тропой Всеотец.

Заскрипели тяги хендску́льдрэ, и их длинные плечи стали опускаться к земле. Обслуга ставила на каждом тормозящие клинья и загружала отвесы наполовину, чтобы удар при броске не был слишком уж резким и сильным, а плавным.

Лёгкие крылья из ясеневых стержней и холста легли на метальные плечи снастей. Ноттфуглен по двое усаживались внутрь опоры, взяв с собой по мечу и лук со стрельной сумкой. Там, на другом конце стремительного и скоротечного полёта сквозь тьму снаряжённые жалами древки их крыл станут копьями, подсмоленный холст — плащом или горючим подпальным комком, а деревянная опора-лежак — щитом-наручем — превратившись в оружие спешившихся Ночных Птиц, коим отрезана всякая дорога назад, лишь иначе как небом же — в сияющие Чертоги Клинков.

— Метай! — отдал Сверра приказ.

Скрипнули распрямлявшиеся плечи хендску́льдрэ, и первые из Ноттфуглен исчезли во тьме, где потоки ветров подхватили их крылья и понесли в направлении городища. Следом уже готовились лететь небом подобно парящему ворону прочие, молча застыв у неустанно трудившихся воротов, ожидая своего часа — очутиться в самом сердце вражеской тверди или разбиться в падении, если таковым им падёт дурной жребий. Всех их, несколько сотен обученных редкостному мастерству отважных мужей собрал старый Эрха в эту потайную выправу к ардкатраху Эйрэ.

— Спит змеиное гнездо… — промолвил Уннир Фльоттур, пристально осматривая редкие огни городища. В этот миг в чаще леса насмешливо и волнующее заухал филин, и на душе брата ёрла стало неспокойно от какого-то дурного предчувствия. Но он быстро отогнал его прочь от себя, вновь став спокойным и сосредоточившись на предстоящем сражении.

— Всех Ночных Птиц переправил ты в городище? — спросил Уннир у одного из помощников — низкорослого, но широкоплечего и плотного Сверры Лаггэ из Дейнова дома.

— Да, тиу́рр, — негромко ответил тот, всматриваясь в черноту ночи, — воззри — они уже подают свои вести оттуда.

Во тьме над уснувшим Аг-Слéйбхе можно было увидеть еле заметное мерцание огоньков — это менее чем за четверть восьмины высадившиеся в нужных местах Ночные Птицы подавали горящими ветками тайные знаки, взмахивая ими в определённом порядке, известном лишь немногим посвящённым в то знание.

— Вот, первое и второе их Крылья уже у Закатных ворот, ждут нашего удара.

— Хвала Всеотцу! Что ещё?

— Третье и четвёртое Крылья у главной дороги… — Сверра на миг умолк, вычитывая мелькавшие искрами знаки послания, — взяли без лишнего шума старую столпницу у Малого торжища, откуда будут помогать нашим подступающим от ворот. Кажется, они даже нашли себе коней…

— Откуда? — не понимающий знаков Уннир удивился, как такое возможно. Много чего он узрел за выправу, где наущением своей хитрой жены и волей владетельного брата вместо старого Эрхи был призван верши́ть нáступом на Аг-Слéйбхе — того, чего сам не мог вразуметь. Так, перед подступами к Воротному перевалу к его воинству подоспели ещё два загона их земляков. С ними словно из ниоткуда появились десятки дальнобойных воротов и немалые запасы огнищ к ним, и ещё половину представили верные ёрлу союзники с севера, чей обоз появился тут нынче — и это в тот час, когда его люди с трудом проволокли по вешнему бездорожью расквашенных и размытых в весну большаков лишь несколько орудий, пока шедшие разлитыми в половодья речищами корабли с осадными снастями преодолевали нежданно затянувшийся путь к помежным стерквéггам. Ловко и выверенно вели его воинство по неторным лесным путям сопровождаемые союзными им а́рвейрнскими проводниками ратоводцы из Дейнова рода, умело собирая тысячу за тысячей подходивших следом за передовым загоном воителей, метальные снасти и десятки возов с огнищами, оружием и припасами.

Верно, даже не возглавляя самолично эту потайную выправу в самое сердце земель Эйрэ, старый Эрха не утратил с годами своего великого ратного опыта времён Сторстрид — и теперь руками родни столь же умело управлял его войском и издали.

Сверра потрепал пятернёй долгую, заплетенную для удобства в косу бороду, усмехнувшись.

— Тиу́рр — наши люди давно уже там в городище. Самые первые из них не одной сотней числом под видом а́рвейрнских путников и купцов в обозе ещё с седмину назад проникли туда с оружием в возах и бочках, и загодя подготавливали наш приход — а там их уже дожидались те многие, кто и в час войны верен нашему ёрлу. Кто выведал наилучшие и безлюдные ночью места в городище, куда беспрепятственно проникли с небес люди Ллотура — и кто вместо стражи их встретил там? Кто снабдил их конями и прочим оружием, коего много не взять на тех крылах? Кто скоро займёт и раскроет для нас все ворота в ардкáтрах и расчистит пути к самой укрепи? Кто подожжёт вражьи схо́роны и оружейни — дав нам знак тем, где и что расположено?

— Отчего же я, вершний, не знаю всего, что велел предпринять им ваш скригга? — недовольно вскинул бровь разгорячившийся Уннир.

— Не спрашивай, тиу́рр — это Ночные Птицы, обученные самим Эрхой, и они знают толк в деле. Наш с тобой долг — всеми силами подсобить им, и как можно скорее взять кадарнле. Сейчас там в ардкатрахе уже около двух тысяч наших — и Ноттфу́глен, и тех, кто в а́рвейрнской броне будет прикрывать людей Ллотура от врага, сбивая тех с толку.

— А не спутают они друг друга в ночи, в запале боя приняв там за рыжих?

— Не примут, почтенный. Все наши, кто снаряжен как люди áрвеннида в их же броне, по левую руку повязали одну белую ленту, а по правую две — дабы было в ночи видно нашим, кто и куда это движется.

— Искусно же Эрха всё это придумал! Даже сам Лаэви не сравнится с ним в хитроумии! — воодушевился брат Къёхвара.

Вершний метальщиков внимательно следил за редким мерцанием бессловесно вещавших ему огоньков во тьме спящего города.

— Пять их Крыльев уже высадились вокруг кáдарнле и внутри него, и окружили со всех подходов дворец áрвеннида. Всё тихо — стража даже там не заприметила их появления. Мой родич Ллотур готов к броску и ждёт в укрытии лишь нашего огневого удара.

— Скоро! Что ещё, Сверра?

— Десятое Крыло до подхода наших главных сил прикрывает подступы к укрепи от городища. Они будут стоять насмерть, если мы вдруг запоздаем.

— Не запоздаем! — Уннир махнул рукой в железной перчатке, словно уже рубил незримого врага мечом, — все вóроты снаряжены? Смола и огнища готовы, «ульи» уже раскалили?

— Да, тиу́рр. Ждём лишь знака.

— Достойный Кáдауган, — брат ёрла обратился по-а́рвейрнски к присутствовавшему подле них в некотором отдалении вершнему над союзными его воинству загонами северных кийнов, — верны ли твои люди данному слову помочь моему брату?

— Да, почтенный. Áрвеннид нам не владетель, он заклятый угнетатель наших семейств. Мы присягнули дому Скъервиров, и будем сражаться за вас, — ответил ему северянин, согласно кивнув головой, — присягаю Ард-Дагдом!

— Тогда нечего ждать! Сожжём этих выползков в прах! Готовы? — окрикнул брат ёрла молчаливо выжидавших у снаряжённых хендску́льдрэ метальщиков.

— Да, тиу́рр! — прокатилось по рядам тихое, но грозное ответствие.

— Твоё время, Сверра! — Уннир отошёл в сторону — дав понять, что час убийственного огненного дождя наступил.

Сверра Низкий внимательно осмотрел десятки хендску́льдрэ, установленных рядами в широком распадке. С тех, которыми отправили Ночных Птиц, уже сняли тормозящие клинья, догрузили каменьев в отвесы, и теперь они были готовы к метанию цепных ядер с огнищами в полную мощь. Отдаление до Аг-Слéйбхе было значительным, но опытный Лаггэ расположил вóроты и людей в таком порядке, чтобы всю силу метальных снастей тут задействовать в полную — дабы обстрел городища охватил бы его целиком — насколько хватало им мощи дошвырнуть смертоносные грузы до тверди врага.

— Взводи! — отдал он приказ, в душе сетуя, что слишком высоко лежат на склонах двуглавой горы вражий кáдарнле и чертог áрвеннидов. Это не давало падающим каменьям и тяжёлым «орехам» из литого железа в полную силу сокрушать толстые стены — так, как если бы тверди те были бы расположены на холмах и равнинах подобно большинству дейвóнских оплотов.

Заскрипели многошипные зубцы натягов, и огромные плечи тяжёлых хендску́льдрэ стали опускаться к земле, где их уже ждала наготове обслуга с огнищами и скованными цепями в три-пять локтей попарно камнями. Помимо обычных каменных и железных зарядов с жидким еловым духом внутри были приготовлены «ульи» — сосуды из обожжённой глины, полные раскалённых в огне мелких острых камней. Ждали свой черёд на возах ещё не скаченные по сходням верёвочные мешки с обильно осмоленными глыжами — подпаленные в чашах и петлях воротов они прожигали тонкую сетяную клеть и разлетались убийственным пламенеющим ливнем, неся гибель живым, рождая пожарища на много десятков шагов во все стороны. Ждали часа горшки с дроблёной в углях и смоле горючей подземной жéлтью — страшное средство, помимо огня препыняющее дыхание и сверзающее взор смертоносным отравленным дымом.

— Клади!

Руки обслуги слаженно несли или катили тяжёлые огнища, которые одно за другим ложились в чаши и пращные петли хендску́льдрэ.

— Метчики, на цель!

Вершние каждого ворота уже загодя знали все меты в ардкатрахе, которые должны поразить. Многовековая боевая выучка дейвóнских метальщиков, передаваемая им с тех времён, когда Вигар Сторлаукар ввёл эти разрушительные снасти в дело войны подчас ушедшей в минулое распри с южанами Сорфраманландида, была безупречной. Десятки нацеленных хендску́льдрэ грозно смотрели на спящую а́рвейрнскую твердыню. Дальние их ряды были готовы ударить по главной дороге, по амбарам и схорóнам. Самая многочисленная часть воротов, подле которых стояли Уннир, Сверра и все вершние дейвóнского войска, была направлена на дворец áрвеннида. Прочие избрали метами обветшалые стены и вежи кáдарнле и всё сердце Верхнего городища. Десяток самых тяжёлых вóротов должен был сокрушить неприступные Большие ворота укрепи в прах, чтобы тяжёлая конница Железной Стены беспрепятственно ворвалась туда по уже расчищенным от защитников силами Ночных Птиц и союзников с севера проездам.

— Подпаливай!

Руки с разожжёнными смоляками дружно опускались к огнищам, занимая их пламенем.

— Всеотец, веди нас! — негромко промолвил Сверра, прося самогó Вотина о даруемой тем лишь храбрейшим удаче, и отдал приказ:

— Метай!

Между хендску́льдрэ пронеслось по цепи передаваемое от вóрота к вóроту:

— Метай!

— Метай!

Вершние сорвали запорные рычаги, и раздался скрип десятков разгибавшихся дуг. Тяжёлые камни огнищ взвились в небо словно подброшенная рукой исполина легчайшая галька, и влекомые нечеловеческой силой со свистом понеслись в сторону городища.

Áррэйнэ крепко спал в своей комнатушке в одном из домов для воителей кáдарнле. В первый раз с прошлой осени он лёг отдохнуть не ощущая тревоги. Забылись прежние многочисленные выправы во вражьиуделы, где в час недолгого сна у кострищ под головой были только седло или шлем. Вместе с истлевшим в печи грязным рваным тряпьём от дейвонской одежды остался в минувшем тот плен у врага, когда он как собака всю зиму там мёрз на охапке гниющей соломы с навозом в хлеву средь скота. Теперь Лев очутился опять средь своих, давних товарищей и друзей.

Воины его дáламлáох и их товарищи из прочих десятков на радостях от возвращения вершнего устроили шумную встречу, и до сумерек этот дом в тверди гудел как роящийся улей, когда под стук пенящихся кружек все славили везение Аррэйнэ, сумевшего вырваться из неволи и вернуться в родные края. Их шумный загул завершили лишь наступившая ночь и неумолимый для всех суровый воинский устой. И теперь, отдав людям распоряжения и осмотрев коней и оружие всего десятка, выставив двух дозорных в общую ночную стражу по кáдарнле — теперь наконец-то он лёг отдохнуть.

Туго набитый душистый сенник под утомленным телом приятно шуршал, и Áррэйнэ из Килэйдвпервые за полгода уснул, не ожидая опасности.

Сон оборвался внезапно. Он резко вскочил с грубой узкой лежанки — и спросонья не понял ещё, что его пробудило. Донёсшийся со двора грохот падающих камней с треском ломавшихся брёвен перекрыл гул ревущего пламени. А следом такой же удар сотряс стены их дома — кося перекрытия и осыпая глиняную крошку, клубящейся пылью зарезав в глазах и перехватив дыхание.

Схватив развешенную на стенных крючьях броню и нащупав во мраке прислонённый к лежанке полуторный меч — не до светильника было теперь — без щита Áррэйнэ выбежал из покосившихся набок дверей вниз во двор, на ходу натягивая через голову поверх одной лишь рубахи полосчатку, потуже затягивая охват перевязи и вскидывая в ладони геáру — впившись встревоженным взором во тьму.

Ночная чернь, прежде окутавшая Верхнее городище густым пологом, теперь озарялась сполохами пламени. Полыхала точно костёр одна из конюшен — вернее то, что от неё осталось после прямого удара огни́щем. Такие же огненные столпы рвались к небу над вежами укрепи, сполохами озаряя тёмные прежде дворы и проезды между иззубренных бойницами стен. А на их верхних ярусах и переходах мелькая черневшими тенями и отзываясь звоном железа в кипевших там стычках явили своё появление в сердце Аг-Слéйбхе многочисленные Ночные Птицы — те, о коих он прежде слыхал не одно грозное предание про их невероятные воинское умение и отвагу, всегда бравших в сражении верх даже ценой собственной жизни.

Птицы Тьмы. Ветры Смерти с небес. Хищные звери ночи́ — те, чьё одно только имя внушало всем недругам трепет и страх. Волки Горящего, чьи глаза ледяны и тверды — чьи обличья людей обернулись в чернь перьев и шкуру зверей, пока вырвать сумеют когтями и клювами верх в новой битве с врагом — чьи сердца без трусливого трепета страха ждёт блеск Его врат в дом достойных, Чертоги Клинков…

Грохот обрушившейся стены заставил его вскинуть голову ввысь, где в ночном чёрном небе огненными нитями откуда-то из-за Глвидд-ог-слейббóтха взвивались следы полыхавших в полёте огнищ. Тяжёлые заряды литых из сырого железа «орехов» словно ливневый град ударяли по твердям их кадарнле, с каждым ударом разламывая ветхую кладку, охватывая стены и вежи бушующим пламенем вырвавшихся на волю елового духа или привозимого издали из южных земель подземного масла. Из выбитых окониц и проломленных крыш вырывались густые клубы желтоватого дыма, слепя и удушая испарением желти всех лишь вдохнувших его.

Страшный дождь из огня падал с неба, поджигая здесь тéахи и дома, богатые дворы и простые строения ремесленников, купеческие схóроны и скотные подворья — не щадя никого. Занимались огнём дровяные запасы с смолою в хранилищах Нижнего города. Удар воротов прямо по мельницам вызвал взрыв и ужасный пожар, когда взмывшая в небо горючая пыль из десятков мешков полыхала в выси золотым и искрящимся ливнем, поджигая вокруг них все здания. А в выси над их укрепью пламенела высокая стóлпница дома владетелей Эйрэ. Следующее огни́ще разверзло прямым попаданием весь её бок в верхней части, заливая жилые покои и клети бушующим морем огня, рвавшегося тягой из выбитых окониц. И всё новые и новые камни «орехов» ударяли в разодранный словно рваная рана ствол столпницы, сотрясая её и ломая мур крепи — там, где прежде были опочивальни старого áрвеннида и его сыновей, где жили все близкие ко двору родичи дома владетелей Бейлхэ.

Тут, среди объятых огнём узких проездов их тверди, наводнённых всполошенной толпой ещё не отошедших ото сна обитателей, раздавался отчаянный вопль сотен глоток. Внезапно атаковавшие кáдарнлевоины ёрла безжалостно рубили мечами и кололи копьями потерявших от страха рассудок людей, сминая всякое сопротивление защитников укрепи — ещё даже не всех успевших взять в руки сложенное по схо́ронам к ночи оружие и не надевших брони. Ревело разгоравшееся жаром занявшихся дымом строений слепящее пламя. С грохотом рушились скашиваемые огнищами древние стены. И страшным, сотрясающим сердце неистовым гулом в выси над пробуждавшимся ото сна кровавою явью ардкатрахом раздавался тяжёлый, не препынявшийся грохот тревожного била со столпницы Нижнего городища.

Пробуждение было страшнее всех снов, что порой приходили ему из мглы Эйле… Но Áррэйнэ из Килэйд на миг оцепенел — не от страха всего тут увиденного — а от чего-то иного, толкования которому сам он не знал. Вскинув голову ввысь и растерянно глядя на распоровшие небо пылавшие нити огни́щ он с какой-то не подчиняемой его прежней воле тревогой вслушивался в отсвист летевших из тьмы смертоносных камней — не понимая, что же с ним происходит… отчего вдруг так памятны и так чудовищно страшны ему эти вот звуки.

Он резко тряхнул головой, отогнав от себя непонятное наваждение. И не страх это был, а скорее какой-то внезапно встревоживший сердце неистовый трепет, ощущение жуткой опасности, неодолимой и надвигавшейся с каждым из отзвуков. Словно в памяти билось неведомой жилкой то чувство тревоги, заставлявшее Аррэйнэ стиснуться будто натянутая тетива, чувствуя некую неведомую беду — отвести от себя которую он был не в силах.

Не понимая, отчего охватил его сердце неведомый прежде испуг, Áррэйнэвновь тряханул головой, в ярости сильно ударив себя кулаком по щеке — отогнав это Шщарово наваждение, страшное как неслышимые для иных смертоносные песни скáйт-ши. Преодолев себя, выдохнув и отбросив охватившее сердце волнение он очнулся.

— За мной в ряд! — выкрикнул Лев своим людям, выскакивавшим во двор с оружием в руках и так же встревоженно озиравшихся вокруг.

— Шлем мне дай, Коннал! — окрикнул он одного из копейных, — и сзади иди, прикрываешь!

Тот сорвал броню с головы, оставшись в чепце под кольчужным наголовником, и подчинился приказу их старшего.

— С боков стерегитесь врага! Копья вперёд!

— Славная битва там заварилась! — Уннир оторвал ладони от глаз, взирая в раздертую пламенем тьму над ардкатрахом Эйрэ, и обернулся к прибывшим с вестями помощникам, — какие вести, Брейги? Что отбито у рыжих?

— ВзялиЗакатные ворота, тиу́рр, и уже занимают ближайшие бурры.

— Хвала Всеотцу — удачно мы начали дело! Какие ещё меты взяли?

— Взяты укрепления западной стены, их вороты уже развернули на врага. Первые хервы конников продвигаются по Нижнему городищу до столпницы у Малого торжища.

— Что в Среднем городище?

— Стены там тоже захвачены в двух местах. Пока боги благоприятствуют — рыжие ещё не очнулись, и не оказывают нам сопротивления.

— И страха нагнали им наши люди и северяне в их же броне! — добавил второй из помощников, — под видом своих нежданно для тех рубят в спину, а уцелевшие после друг с другом в запале сшибаются.

— Тем лучше — додавить их скорее пока не опомнились! Винрид — передай лучникам, пусть спешно выдвигаются в помощь на занятые стены и столпницы, и не дают никому из вражин и носа высунуть на проезды, пока наши идут в городище!

— Передам, тиу́рр! — вестник почтительно преклонил голову перед вершним.

— Ну и пожарище занялся! — Уннир опять обернулся к ардкатраху, наблюдая за пламенем в разных частях городища, — просто жуть!

— Так себе город, как прежде видал я проездом, — с ухмылкой добавил один из гонцов.

— Ну так известно: красивое место гореть будет тоже красиво, — хмыкнул брат Къёхвара, — а уродское как ты не жги, и гореть будет так же уродски… Вот мне Эльдлейте рассказывал в детстве, как пылал Аскхаддгейрд — хоть сказанье пиши с его слов! А тут — тьху… лишь мутит с того вида.

— Точно сама Áллиргу́ддирнóтт… — с волнением в голосе прошептал кто-то рядом в толпе предводителей, наблюдавших за страшным пожарищем в городе — не разделяя насмешки их вершнего.

— Какие ещё повеления нашим? — спросил вестоносец у Уннира.

— Пусть каждый стрелок с крестовиком берёт двойной запас клиньев — десять возов их в обозе лежит. Бей всякого кто покажется — и ни сук, ни щенков не щади! Пусть бегут в страхе и теснят своих же толпою назад. В одном месте мы милость трусливо проявим — позже десять таких немедля восстанут на нас! Понял?

— Понял!

Получивший распоряжения гонец не успел ещё сесть на коня, как брат ёрла обернулся к находившемуся неподалёку вершнему метальщиков.

— Сверра — прекращай пока метить по кáдарнде, дабы не перебить ненароком там наших! Жги дворец и скорее пробей нам ворота в их укрепь! Без твоей помощи люди Ллотура вряд ли возьмут сходу такую твердыню, не так их там много! Меть по Нижнему и Среднему городищу, чтобы расчистить дорогу для ярнвегг!

— Такую толстую кладку в воротах не пробьёшь за один раз, почтенный! — Лаггэ пристально наблюдал за ходом сражения, отдавая приказы метальщикам, — моим молодцам надо направить сразу несколько воротов на одну мету в ворота, и забросить не один десяток «орехов», дабы это исполнить…

— Не пробей — так сожги! — поторопил его горячившийся Уннир, глядя с гребня распадка за шедшим сражением, — отвори нам скорее проход в Верхний город! Нельзя дать врагам передышки, чтобы они не успели придти в себя!

— Я понял, почтенный.