…Но Буря Придёт

Nameless Ghost (2024)

Вымышленный мир или иная история нашего? Решать то читателю. Мрачная сага из мира суровой архаики, наследия века вождей и героев на фоне полуторатысячелетнего противостояния столкнувшихся на западе континента ушедших от Великой Зимы с их прародины к югу дейвонов и арвейрнов, прежде со времён эпохи бронзы занявших эти земли взамен исчезнувших народов каменного века. История долгой войны объединивших свои племена двух великих домов Бейлхэ и Скъервиров, растянувшейся на сто лет меж двумя её крайне горячими фазами. История мести, предательства, верности, гибели. Суровые верования, жестокие нравы времён праотцов, пережитки пятнадцативековой вражды и резни на кровавом фронтире народов — и цена за них всем и для каждого…

ГОД ПЕРВЫЙ. ПРЯДЬ ВТОРАЯ"…ТЕ, КТО МНОГО СМЕРТЕЙ ПРИНЕСУТ БЛИЗ СЕБЯ…"Нить 1

Уннир Нъяльсон нетерпеливо вглядывался во мглу над ардкáтрахом, теперь зырко подсвеченную заревом от пожара, бушевавшего в городище. Позади вершнего над дейвóнским воинством не прерываясь ни на миг со скрипом и уханьем один за другим посылали смертоносные огни́ща и раскаляемые на кострах «ульи» тяжёлые вороты Сверры, круша и выжигая осаждённую твердыню. Где-то там сражались Ночные Птицы и союзные им люди а́рвейрнских фе́йнагов, прокладывая путь для решительного броска вглубь городища дейвóнской конницы — к самым стенам вот-вот готового пасть к их ногам кáдарнле.

Ряды всадников застыли в напряжённом ожидании за укрывавшим распадок гребнем уклона горы. Оттуда из мрака доносились бренчание железа поводьев и скрип кожаной сбруи, топот копыт переминавшихся на месте скакунов и приглушённый говор воинов, уже готовых к стремительному удару по недругу. В сполохах дальнего зарева хищно поблёскивала сталь кольчуг и брони, щитков и копий, оголённых мечей и шеломов. Несколько сотен тяжёлых, закованных в сплошную броню конных ярнве́ггир из Железной Стены, разделённых на отдельные хéрвы для удара по разным подходам единовременно, ждали приказа их вершнего, чтобы придти на подмогу державшим под дейвóнским копьём уже половину городища товарищам. При их поддержке свежими силами они бросятся на захват вот-вот готовой пасть укрепи, стерёгшей дворец áрвеннидов и священную дубовую рощу на склоне двуглавой Лесистой горы.

Подле Уннира застыл в молчаливом ожидании кóгурир Ярнвегг — внимательно наблюдавший сквозь вздымавшиеся к небу столпы гарного дыма за шедшим в укрепи боем, где их людей вёл его старший брат, вершний Ночными Птицами. Он так был поглощён этим и сосредоточен, что не сразу расслышал обращение Уннира, стоявшего рядом и окликнувшего его по-имени.

— Смотрю, Хугиль — твой брат не торопится… — насмешливо спросил кóгурира родич их ёрла, — может быть не справляется там он? И крови Дейна не всё по зубам укусить получается…

В словах Уннира прозвучала затаённая издёвка — словно брат их владетеля намекал предводителю Ярнвегг, что вот уже много веков миновало, как Несущие Кровь Дейна отнюдь не владыки дейвóнов, и теперь даже не в силах взять с ходу врасплох вражью твердь.

Однако Хугиль спокойно, не оборачивая головы к Унниру, ответил их вершнему:

— Ллотур не из тех, кто отступает на полдороге, тиу́рр. А если потребуется, я скоро встану подле него в помощь плечом к плечу как брат брату. Не беспокойся — он справится…

— Я слыхал, младшего вашего брата отец отчего-то вместе с бабами дома оставил? — усмехнулся Уннир, всё не упуская возможности подколоть этого гордого, как и его старший брат потомка самогó Дейна — пусть и покорного, но явно не признающего его, Скъервира, прямой власти над ними в этой выправе на áрвейрнов — на чьём месте быть должен был сам старый скригга их орна, опытный в ратоводчестве Эрха Форне.

— Не тревожься, тиу́рр — Айнир скоро будет подле нас с Ллотуром. Если ты напрасно судишь с чьих-то словец, что он ещё трусливое дитя и книжник, а не настоящий воитель — я посмеюсь над этой брехнёй. Он тоже кровь Дейна, и вскоре станет воителем равным доблестью нам с братом — если будет угодно Всеотцу разжечь его грядущую славу среди живых, а не взять в Халльсверд слишком рано, как многих из юношей.

— Слишком долго твой брат возится с этими рыжими недосеками в укрепи, — недовольно хмыкнул Уннир, взволнованно вглядываясь во тьму над Аг-Слéйбхе, где полыхало яркое зарево пламени над занимавшимися одно за другим пожарищами.

— Не тревожься, тиу́рр. Наши люди уже прорубились через стражу на стенах и взяли Малые ворота вместе с их оружейнями. Южная часть городища уже наша… А едва Сверра пробьёт дыру в саму укрепь — тогда мои молодцы сомнут всех, кто встанет на их пути — если к тому часу Ллотур сам не перебьёт их и откроет ворота, — твёрдо сказал Хугиль, надевая на ладони клёпаные стальные рукавицы с огромными напальчниками-когтями, защищавшими кисть от удара.

— Жди, тиу́рр. Уже скоро.

— Уж скорее бы… — мрачно хмыкнул брат ёрла, вглядываясь в зарево многочисленных пожарищ над пробуженным ими ардкáтрахом Эйрэ.

Позади был долгий, кровопролитный и упорнейший бой, стоивший жизни множеству славных воителей. Трупы погибших бойцов пожатыми снопами укрывали всякое свободное место в тесных дворах и переходах кáдарнле. Кровавые струи как реки устремлялась по спускам и лестницам. Живые топтались по мёртвым и смертельно раненным, в неистовстве сталкиваясь глаза в глаза — сталь на сталь. Хрипы умиравших от ран вперемешку с проклятьями и поминаниями Шщара раздавались повсюду, заглушая собой треск горящего дерева и рокот камней сокрушаемых веж и муров. Сама Смерть шла по укрепи…

Позади был долгий, кровопролитный и упорнейший бой… И хоть внезапное появление проникших в кáдарнле небом Ноттфуглен застало áрвейрнов врасплох, а самих врагов было несколько сотен опытных и свирепых бойцов — воинство Аг-Слéйбхе смогло устоять перед их стремительным, гибель несущим ударом. Разрозненные поначалу кучки защитников смело приняли бой, сперва лишь обороняясь и отступая, а затем сумели переломить ход сражения. Всё плотнее смыкая ряды они объединялись десяток к десятку и сотня к сотне, действуя сообща и бесстрашно тараня начавшего сдавать и терявшего в людях противника, не давая тому новой возможности закрепиться в одной из бурр кáдарнле — не то, чтобы выбить áрвейрнов вон из их собственных стен.

Пока Тийре вёл свой дáламлáох и примыкавших к нему остальных по переходам-мосткам между стен, копьями и мечами выбивая оттуда противника, сбрасывая с муров вражьих лучников, занимая так столп за столпом, прежде захваченные дейвóнами — не дав им возможности овладеть и воспользоваться вóротами укрепи — в это же время внизу кипела кровавая валка. А́рвейрны шаг за шагом теснили Ночных Птиц по узким дворам и проездам, резкими ударами поддерживаемых лучниками копейных отважно бросаясь на строй противника и расчленяя его ряды надвое — зачищая строение за строением, проход за проходом, упорно следуя лишь вперёд и вперёд. И впереди всех бессловесно рубили железо кольчуг и шеломов, дерево щитов и кожу чешуйниц два кровавых клинка Его ненасытной железной пасти, коей стал в эту ночь Áррэйнэ из Килэйд.

Он словно не видел выставленных против него пик и мечей, не ощущал бивших сталью в бессильной попытке сдержать рук врага, не замечал их щитов. Словно ветер обходя Ночных Птиц, обманывая противников стремительностью рывка и неостановимых ударов, градом сыпавшихся на тех — выбивал из их пальцев клинки, отшвыривал копейные древки и находил чужие сердца одно за другим, удар за ударом безжалостно прерывая биение жизней — и вёл за собой остальных.

Когда дейвóны наконец поняли, что перевес отныне не на их стороне, и прежде захваченные стены и вежи одна за другой вновь переходят в руки врага, швырявшего вниз прежде взнятые там стяги ёрла, а самих их теснят и безжалостно избивают крыло за крылом падавших замертво отважных сынов Всеотца — без страха бившийся впереди всех и вздымавший их дух кóгурир яростным окриком отдал приказ отступать, прорываясь из кáдарнле в Нижнее городище.

Но единственные в той стороне ворота уже преградила укрывшаяся за стянутыми в ряд перевёрнутыми колёсными возами трёхрядная полоса ощерившихся жалами пик áрвейрнов, замкнув дейвóнов в кольцо глухих стен, сверху по которым уже опрокидывая силы их лучников прорывались защитники тверди. Казалось бы было тех — ставших спиною к пылающим створам бойцов — неполных четыре десятка… но их сплоченный ряд пробить было не в силах и лучшим из воинства ёрла.

Впереди ощетинившегося копьями, секирами-шипцами и шестами цепных молотов строя словно возвышавшаяся над головами людей бурра свирепо бился сын Хидда Бхóллэйнэ, весь от маковки шелома до защищённых кольчужною сеткою ног забрызганный вражеской кровью. Прикрываясь широким продолговатым щитом вместо меча в правой руке он сжимал долгий — в собственный рост — окованный до середины железными полосами ясеневый черен клевца с коротким шипом впереди, с одной стороны которого вражьи кости и черепа сокрушал тяжкий молот, а с другой пробивал под плетёною вязью кольчуг и пластинок сердца́ хищный и долгий «вороний клюв». Копья разивших его противников разлетались и переламывались под тяжёлыми ударами, мечи вылетали из рук, а щиты трескались, не спасая укрывавшихся за ними бойцов от вгонявшей их в землю силищи впавшего в боевое неистовство исполина в алой от сока их жизней проклёпанной кожаной чешуйнице.

Выхода из пылающей, залитой кровью полуразрушенной укрепи не было, кроме как обратно под небом — сквозь сияющие Чертоги Клинков.

— В бурру! — сурово рявкнул кóгурир Ночных Птиц — поняв, что сейчас им уже не прорваться отсюда, зажатым и избиваемым в тесном каменном мешке снова занятых противником стен. Единственная из ещё удерживаемых дейвóнами бурр была достаточно прочна и неподвластна пожарищу, чтобы его измотанные в долгом бою люди смогли переждать там внутри, не страшась стрел и копий врага, пока к Верхнему городищу не подойдут все те главные силы их войска, что уже шли с боями сквозь полыхавший ардкатрах.

Безропотно подчиняясь приказу их опытного вершнего бойцы Ллотура дружно и слаженно ринулись в узкие ворота, и силами первых укрывшихся там прикрывали сверху поспешное отступление закрывшихся стеною щитов последних товарищей, следом за которыми уже прорывались разъярённые а́рвейрны. Добрая сотня уцелевших в сражении дейвóнов скрылась под защитою каменных стен, о которые разбился шальной удар попытавшихся сходу ворваться внутрь бурры противников, встреченных швыряемыми из оконцев булыжниками, стрелами и метальными пиками — оставив в кровавой истоптанной куче не одного павшего храбреца, вовремя не успевшего отступить в их ослепившем запале преследования.

Молча стоял он напротив возносящихся в небо стен бурры, неподвижный как и та каменная громада настороженно встречавшей их занятой противником тверди. Не страшась вражеских стрел а́рвейрн снял шлем — ощущая, как ночной ветер студит горячий пот на его лбу, вороша слипшиеся волосы. Правый клинок Áррэйнэ снова спрятал в ножны, а подобранный в горящем дворце áрвеннида левый одноручник его ладони стискивали за навершие, будто не в силах поделить меж собой. Словно какими-то неведомыми для людей мыслями упиравшийся жалом в землю у ног его меч резким рывком улетал в левую руку, напряжённо стискивавшую украшенное навершие — и затем сильным броском вновь устремлялся к уже встречавшей его пятернёю деснице.

Подле него переговариваясь друг с другом стояли товарищи и прочие вершившие людьми в этом кровопролитном побоище. Кто-то притащил из ближайшего колодца ведро воды, и уставшие за долгую выматывающую валку бойцы столпившись вокруг дружно черпали из него пригоршнями, утоляя жажду и омывая от пота и крови разгорячённые лица, тут же в свободный от сражения миг торопливо перевязывая обрывками одежд раны.

— В камне укрылись недорезки… — сын Дэйгрэ стёр ладонью кровавые брызги со лба, издали глядя на наглухо затворённые дубовые двери в основании бурры, за которыми от копий и секир его людей скрылся враг.

— Огнём надо их выгонять — как лисиц из норы, — добавил громадина Кáллиах, кинув озлобленный взор ввысь к самой верхушке бурры.

Тийре бессильно махнул рукой.

— Да камень в стенах не разжечь, Молот — пробовали… Их там набилось как крыс — всё наше палево вышвыривают и тушат. Знают ведь, что иначе живьём без боя в дыму угорят. Была бы бурра деревянная — уже бы выскакивали сами нам в руки, а так… Если бы пару вóротов сюда подкатить — мы их огнищами славно согрели бы.

— Пусть хоть подпаленными стрелами люди их тычут! — сын кузнеца злобно стиснул рукоять клевца, — лишь бы столбы деревянные занялись, а там и сами сюда выползут. Верно я говорю, Áррэйнэ? Пришли с огнём — так пусть и сами горят, вы́блюдки!

— Пусть горят… — полушёпотом, словно и не слыша слов Кáллиаха произнёс в пустоту Áррэйнэ, мучительно стискивая зубы и резким взмахом головы словно отгоняя от себя что-то ужасное.

— Как и они… — ещё тише добавил он.

— Кто? — не понял его слов здоровяк Молот, удивленно вопрошая товарища. Но Лев так и не отозвался.

— Бьют и бьют эти вы́блюдки прямо по нашим воротам… — хмуро буркнул неподалёку кто-то из вершних, зривших на зарево над уже опустевшими из-за огня, брошенными спасшимися оттуда защитниками, но всё одно плотно затворёнными на завалы тяжёлых брёвен-засовов створами главного проезда в кáдарнле.

— И хватает же силы их во́ротам огнища сюда дошвырнуть от хребта…

— Так скоро и створы пробьют мохнорылым на радость. Половина стен той стороны обвалилась на треть, как ножом её срезало…

— Ага! Вот тогда с двух боков отбиваться придётся, когда сквозь пролом к нам повалят их конные!

— Вы́блюдки мохнорылые, чтоб им подохнуть…

Неподалёку от них чей-то всё время звучавший мучительный хрип вдруг оборвался резким натужным вздохом клокотавшей в груди человека крови. Áррэйнэ повернул туда взор.

— У́лайдэ умер… — брат почившего встал с земли, убрав с колен мёртвую голову родича, до последнего мига оставаясь рядом с захлёбывавшимся кровавою пеною воином.

— Так храбро всю ночь бился — и хоть бы царапина… А едва мы этих гадов прижали, как поймал в бок копьё… — со вздохом отозвался чей-то голос из темноты.

Левая ладонь Áррэйнэ вновь поймала навершие клинка, переброшенного из правой руки.

— Славный боец был, — отозвался он негромко, — пусть и к горнилу с оголённым мечом ступает, как бился. Гийлэ, дай мне его ножны. Неудобно геáру за пояс засовывать…

Украшенное в виде стати человека навершие подобранного им во дворце áрвеннидов чужого клинка вновь резко улетело в правую ладонь Льва.

Брат почившего торопливо снял с поясного ремня мертвеца его простые деревянные ножны и швырнул в протянутую ладонь их вершнего, всё так же молчаливо и неотрывно взиравшего на удерживаемую врагом бурру, тёмным столпом возносившуюся в охваченное сполохами пламени над горящим ардкатрахом небо.

— Держи!

Аррэйнэ на лету ухватил их и неторопливо распоясался, продевая ремень сквозь железные петли. Почуяв себя снаряжённым как должно он отёр липкую кровь с лезвия клоком сорванной из-под ног травы и вогнал клинок внутрь.

— Не уйдут выползки… — повторил он, неотрывно взирая на неприступные стены бурры, за которыми скрылся недобитый противник, — одна стена от вежи разрушена в крошево, а вторая нами давно занята. Некуда больше бежать, лишь назад за ворота. Сами выйдут, как захотят прорываться к своим. Надо лишь ждать…

Его товарищи загомонили, согласные со словами Льва.

— Рано пока радоваться… В северной стороне кáдарнле много дейвóнов укрепилось в кузницах и по вежам, — промолвил Кáллиах, выслушав торопливо прибежавших сюда двух копейных, рассказавших ему эту весть, — и ещё держат ту стену с порушенным Малым проездом.

— Вот их и выкурим, пока в спину нам не зашли. А с этих глаз не спускать — ещё добрая сотня их тут осталась, — Тийре закинул геáру на плечо, взмахом руки подзывая к себе остальных воинов, — к кузницам, люди!

— Áррэйнэ — постережёшь их? — окрикнул он друга, оставшегося тут с двумя десятками мечников и копейных самое большее, когда большинство их людей уходило за сыном владетеля.

— Не уйдут… — тихо, но твёрдо ответил товарищу Лев, неотрывно взирая на уходящие ввысь в раздираемую сполохами пожарищ небесную тьму валуновые стены, где незримые его взору находились загнанные в западню враги.

— Ещё! Бей метче! — Уннир пристально ловил взором вздымавшиеся в чернь ночного неба языки пламени, когда очередной огненный камень из чаш и пращных петель самых мощных хендску́льдрэ обрушивался на Большие ворота вражьего кáдарнле. Под их ударами переламывались окованные толстыми решётинами прочные дубовые створы, сгорали в занявшемся гаре пожара державшие прочность стены и двух веж деревянные брусья и сокрушалась изветшалая кладка муров.

— Ещё наподдай рыжим!

Он отвлёкся от надзора за летевшим во вражье городище каменным градом и обратился к кóгуриру тяжёлых конников:

— Хугиль — твой час! Ваши люди выступают вперёд!

Сын Доннара согласно кивнул головой.

— Давно было пора! По коням!!! — рявкнул он воинам, ожидавшим приказа. Надев на голову стёганый чепец и глухой шлем сын Доннара стремительно взвился в закрытое сбоку тяжёлым щитом высокое седло укрытого бронёю коня, хватая поводья в левую руку. Правой он взялся за черен долгого копья с трепещущим у сáмого жала стяжком Дейнблодбéреар.

— На спуск! — отдал приказ вершний ярнвегг.

— Сверра, наподдай рыжим побольше! Скорее открой нам проход! — Уннир снова обратился к вершнему метальщиков, пытаясь перекричать взнявшийся гул от цокота копыт спускавшейся с кряжа по разведанным загодя тропам конницы.

— Скоро стены и так уже рухнут! — метавшийся как угорелый между изрыгавшими раз за разом огнища и камни хендскульдрэ Сверра лишь отмахнулся рукой от этого властного брата их ёрла, и продолжал отдавать приказы обслуге метальных возов — куда лучше метить, сколько клиньев под рамы добавить или убрать, как выше поднять отвесы или захлестнуть петли пращных держален, чтобы изменить путь полёта огнищ к своим метам.

— Е-е-есть!!! — раздался ликующий вопль засевших на вершине гребня цельщиков.

Ужасающий гул обрушившейся громады Больших ворот кáдарнле докатился до склонов хребта, на котором стояло дейвóнское воинство, страшным эхом отдаваясь в ушах и пугая вздрагивающих коней. В зареве сполохов над Лесистой непроницаемо тёмным облаком взметнулась туча густой пыли, когда каменные столпы стали оседать наземь как подрубленные под корень деревья. На глазах они обвалились набок, обрушив кладку державших их стен с переходами и бойницами крытых укреплений.

Когда наблюдатели передали в стан, что Большие ворота рухнули, и свободный проход в Верхнее городище открыт, а Ночные Птицы с союзниками прочно держат оборону вокруг, Уннир отдал приказ ударить закованной в сталь коннице, дабы полностью занять древнюю твердь áрвеннидов и рассеять оставшихся в её стенах защитников. По его слову четыре передовые сотни стоявших наготове на спусках к главной дороге всадников сорвались с места, на ходу вздымая в небо грозные долгие копья. Звон кольчуг и щитков, ржание покрытых защитной от стрел бронёй скакунов и топот копыт слились в один грозный гул. То шла непобедимая тяжёлая конница Дейвóналáрды, проламывавшая копейным натиском любой строй неприятеля — не знавшая поражений в открытом броске уже целый век Железная Стена.

Стальной поток воителей проскакал сквозь полуразрушенные Закатные врата внешних стен городища, где ещё полыхали руины обрушенных бурр. Цокот копыт по камням заглушил даже рёв пламени в проёмах обваленных укреплений. Сотни всадников, выставив перед собой пики, боевым кличем призывая самогó Всеотца в их строй в помощь полным ходом понеслись по охваченным пламенем улицам, сталью подков и лесом ощеренных жал долгих копий сминая любое сопротивление застигнутых врасплох жителей, с оружием в руках поднявшихся на защиту ардкáтраха. Следом за ними уже торопливо вступали в Аг-Слéйбхе новые сотни пеших воителей с секирами, копейщиков и стрелков с луками и тяжёлыми крестовиками, рассеивая встреченных ими противников. Подпаливая смоляками дома и чертоги, занимая укреплённые заборами и частоколами крепкие дворища знатных горожан, они делали их своими опорами словно звенья переброшенной через пока ещё полное врагов городище живой железной цепи, рассёкшей горящий ардкáтрах пополам.

Посреди охваченной пожарищами укрепи на горе ещё шла кровавая сшибка в сгоревших дотла кузницах. Однако внезапное появление спешивших к сражавшемуся кáдарнле вражеских конных сотен не осталось незамеченным — ужасный рокот от обрушившихся ворот их твердыни был услышан всеми, когда огромная стóлпница рухнула под ударами девонских огни́щ, оседая и рассыпаясь в горящее крошево камня и брёвен, заволочив кадарнле плотным облаком пыли.

К севшему наземь отдышаться после сражения в кузницах Тийре в горьком пыльном тумане подбежал один из воинов его десятка, на ходу перевязывая себе рассеченную левую ладонь обрывком рубахи.

— Вершний! Ворота разбиты!

— Сам вижу… Клевали-клевали и разбили-таки… — отерев с лица взмокшую пóтом колючую пыль рявкнул сын Дэйгрэ, вставая на ноги и закидывая на плечо окровавленный меч.

— Не всё ещё! Там внизу… — запыхавшись, проговорил вестник, — …от Закатных ворот сюда скачет целая сотня копейных из Железной Стены!

— А змей их грызи, вы́блюдков! — Тийре бессильно взмахнул окровавленной геарой, — мы ещё этих не выбили из укрепи!

— Если и Ноттфу́глен ударят нам в спину, прорвавшись через Малый проезд, так нас тут их конные с грязью смешают… — сказал один из помощников.

— Верно, Кинах. Так, сколько у нас найдётся под сбруей коней, чтобы самим быть верхом?

— Переловить их сперва надо — во время боя все разбежались по кáдарнле. Сбились в рощу в святилище… — развёл руками помощник.

— Собирайте же скорей их, сколько есть! Киан — ты этим и займись!

— Сделаем!

— Далеко там идут эти выползки? — громко крикнул сын Медвежьей Рубахи в сторону наблюдавших за Нижним городищем со стен.

— Уже скачут мимо гончарных рядов! — раздалось в ответ сверху, — Малое торжище миновали!

— А в Нижнем ещё не меньше трёх сотен железнобоких! И все сюда к укрепи скачут! — вторил ему другой наблюдавший.

— А за ними в отдалении идут пешцы и копейные с лучниками. Пять сотен, не меньше! — донеслось сюда голосом третьего.

— Раз Большие ворота разбиты — и тут не удержим их пешими, против такой тучи конных с копьями…

— Ага, дрянное дело… — согласился с товарищем Кáллиах, — придётся самим обороняться в уцелевших столпницах…

Громко свистнув Тийре взмахнул рукой, созывая к себе людей.

— Идём назад к веже! Иначе выблюдки прорвутся к своим, пока мы свои силы разбили надвое. Лев там остался один всего с парой десятков!

По его приказу усталые от долгого боя люди бросились к громаде возвышавшейся вдали бурры, где сидел окружённый там, и оттого ещё более озлобленный и отчаявшийся враг.

Áррэйнэ так и стоял, тяжело дыша во всю грудь, словно смакуя холодивший его ночной воздух, когда на верхушке удерживаемой врагом бурры послышался гул обрадованных голосов и топот ног по камням. Он напрягся словно взведённая тетива, вновь готовый к сражению. Шелом плотно осел на закрытую стёганым чепцом голову, и клинки в ожидании боя вновь легли в стиснувшие их рукояти пальцы. Те пара десятков воинов, что остались с ним тут, взволнованно загомонили, готовясь к внезапной вылазке зажатого в западне противника.

— Лев, видимо мохнорылые решают пробиться… Самое время им выпало, пока мы в меньшинстве… — тревожно шепнул ему на ухо один из товарищей, зорко оглядывая возносящуюся перед ними ввысь громаду бурры.

— Знаю, Бедаг… — так же тихо ответил Áррэйнэ, — …сам слышу, как те идут по ступеням. Наготове все будьте! Лучники — бейте, едва лишь первые сунутся в двери, чтоб там же легли всем под ноги. А дальше держим их копьями пока хватит сил, если Тийре с людьми опоздает.

— Дело умётом смердит нам, старшой — опоздай он немного. Нас тут впятеро меньше чем их сейчас будет… — вздохнул Бедаг, сжав черен копья, — перебьют нас меж стен точно кур…

— Посмотрим…

Из камени́ц бурры, где сидел недобитый противник, с вершины раздался ликующий вопль на дейвóнском наречии:

— Конница Хугиля! Кóгурир, твой брат идёт к нам!

На маковке меж зубцов под стрехой показалась огромная тень выбежавшего на зов вершнего Ночных Птиц. Оглядев с высоты бурры хорошо видные ему, подсвеченные заревами многочисленных пожарищ просторы Аг-Слéйбхе кóгурир Ллотур проревел вниз, потрясая в сторону недругов кулаком:

— Ну держитесь, вражины! Нас вы числом одолели — но моего брата вам и тысячей пеших не остановить!

Снизу из тьмы донеслась яростная ругань на дейвóнском наречии, когда стерёгшие их воины áрвеннида послали ответ:

— Вместе с братом на кольях подохнешь, нáволочь мохнорылая!

— Юшкой из глотки умоешься, вы́блюдок!

Звякнули снизу о камни швырнутые сверху на голос метальные пики — промазав в противника. Окружённые со всех сторон и зажатые в бурре Ноттфуглен — те немногие из уцелевших в бою — яростно заревели десятками глоток, ликуя от наконец-то пришедшей им помощи:

— Кровь Дейна! Кровь Дейна идёт!

— Зови на подмогу — пусть мой брат двинет конницу к нам! — отдал приказ старший сын Бурого одному из помощников. Тот, сняв с пояса турий рог и встав на край зубца, во всю мощь загудел клич призыва. Однако чья-то выпущенная снизу стрела не дала вестнику закончить посыл — и тот, выронив рог из мертвеющих рук вместе с ним рухнул наземь, сверзаясь на камни подножия бурры. Второй вестограец дейвóнов был осторожнее, и не высунулся из глубины подстрешья на зубцы столпницы под шипы устремлённых к нему стрел и клиньев — доиграв разнёсшийся над простором Аг-Слейбхе призыв до конца.

Тот был услышан — и откуда-то с Нижнего городища донесся ответный гул рога двигавшейся сюда неостановимым потоком Железной Стены.